«Охота пуще неволи»… Неделю
назад я обнаружил себя в болоте, на берегу
озера, за сотню километров от человеческого
жилья. Дождь сменялся крупой, крупа снегом;
иногда ветру удавалось раздуть в небе голубую
дыру; к ночи небо расчищалось с непомерно
осенними звёздами или полной луной. Ничего
и никого не было, кроме этих перемен. «Какая
тишина!» – только и восклицал мой спутник,
видимо, чтобы хоть как-то такую тишину обозначить.
Тишина. Однажды я подумал, что никакой тишины
не было, пока не родилась музыка: на границе
шума и безмолвия. Молчание живописи – портрета,
пейзажа, даже натюрморта (shill-life) –
оказалось вдруг условным: слишком много
она рассказывает, не в силах преодолеть
протяженности работы кистью.
Попытки литературы заставить умолкнуть слово…
даже не обсуждаются.
О смерти не слова – она в основе.
Мгновенной была и остаётся лишь лирическая
поэзия: кража тишины.
И… фотография. Которая так скромно простояла
в тени прочих муз, что внезапно оказалась
не только мастерством, но и искусством.
Тишина – муза фотографии.
Если мгновение так и не удалось остановить
(Фауст), то его удалось заставить умолкнуть.
Как славно замирали наши дедушки и бабушки,
чтобы мы могли их разглядывать с ласково-снисходительным
недоумением, пряча в подсознании испуг.
Будто слышим всплеск фотовспышки или жужжание
сработавшего затвора. Лёгкое потрескивание
тишины. Всё-таки стрельба в упор. По объекту
или по времени? Мировые запасы серебра унеслись
в канализацию как плата за остановленное
мгновение. Не жалко!
Что же это за искусство такое – всего лишь
нажимать на кнопку!?
И вдруг оказывается, помимо некоторого умения,
как важно ЧЕЙ глаз, а не палец. Нажать может
каждый, (однажды меня смутил шум дождя в
опустевшем воскресным Копенгагене: это были
японцы, хором фотографировавшие Русалочку…).
Оказалось важно КТО. Таких единицы, кто
имеет прямую связь СЕРДЦЕ – ВЗГЛЯД.
Инструмент – профессия в руках… Что-то надёжное,
честное, мужское. С ними хорошо работать:
путешествовать и выпивать. Мне везло на
дружбу с ними во все времена: Андрей Москвин,
Лев Поляков, Валерий Плотников, Юрий Рост,
Сергей Дубровский…
Всё это о Дмитрии Конрадте (по существу
ми в частности).
Таков его Петербург. И может, Петербург
именно таков.